15 ноября 2017 года в Университете Дж. Вашингтона прошло выступление доктора Балихара Сангеры, директора Высшей школы и старшего преподавателя социологии в Университете Кента и научного сотрудника Института Кеннана в Центре Вудро Вильсона.

Видео и стенограмма встречи на английском языке доступны здесь.

Сангера выдвинул теорию “закреплений” (fixes), которую он разработал в ходе исследования влияния глобальных держав на Центральную Азию, совместной работы с Эльмирой Сатыбалдиевой, научным сотрудником Исследовательского центра анализа конфликтов в Университете Кента.

Центральную Азию обычно обсуждают либо в геополитических терминах, таких как теория «Большой игры», либо в терминах политической экономии, таких как теория мировых систем, противопоставляющая “основные” страны и “(полу-)периферийные”. По словам доктора Сангера, хотя эти перспективы сами по себе не являются ошибочными, они явно однобокие. Их анализ фокусируется прежде всего на политике и не учитывает роль глобального капитализма, особенно то, как кризисы и противоречия капитализма формируют регион. В своих исследованиях Сангера и Сатыбалдиева пытаются восполнить этот пробел.

В капитализме есть четыре основных противоречия. Заработная плата, капитал, деньги и государство – все они могут принимать как дискурсивные, так и структурные формы. Во-первых, заработная плата является одновременно и источником расходов, и спросом. Если компании попытаются снизить заработные платы для улучшения своей конкурентоспособности, это скажется на совокупном спросе. Во-вторых, компании стремятся зафиксировать, внедрить свой капитал в трудовые и производственные мощности, но в то же время вывести его в наличные деньги и инвестировать в более прибыльные проекты. В-третьих, деньги являются одновременно средством обмена как на национальном уровне, которое государство может контролировать, так и на международном уровне, где государство имеет очень малый контроль. Наконец, государство должно обеспечить как эффективное использование капитала, так и предотвращение любых социальных напряжений, которые могут возникнуть в результате этого. Эти дилеммы сами по себе неразрешимы, и государство может предоставлять только временные «исправления» или «закрепления», уделяя приоритетное внимание одной из сторон в зависимости от обстоятельств.

Таким образом, «закрепления» относятся к государственным проектам и стратегиям, которые пытаются разрешить эти противоречия капитализма, и они могут принимать разные, но необязательно взаимоисключающие формы: пространственные, институциональные и скалярные. «Пространственное закрепление» относится к попыткам государства формировать территории посредством инвестиций в инфраструктуру и коммуникации – дороги и железные дороги – чтобы таким образом обеспечить своим капиталистам доступ к рынкам и снизить стоимость их производства. «Институциональное закрепление» относится к усилиям по созданию «правильных» институтов, таких как права собственности, которые должны облегчить ведение бизнеса и способствовать экономическому росту и развитию. «Скалярное закрепление» относится к разным уровням – местным, национальным, региональным и наднациональным – на которых происходит вмешательство государства.

Благодаря этим исправлениям (закреплениям) государство пытается создать структурное равноденствие; существует определенное обоснование того, как работают эти исправления, включая как дискурсивные, так и материальные элементы. Чем мощнее государство, тем более вероятно, что оно достигнет структурного равноденствия посредством этих исправлений. Однако успех отнюдь не гарантирован; эти проблемы сложны, и сам процесс, вероятно, будет нестройным. Решение одного противоречия, скорее всего, означает наращивание проблем в других частях системы, что в конечном счете приводит к неадекватной приоритетности предстоящих задач. Процесс «фиксации» (закрепления), или достижения структурного равноденствия, полон компромиссов, сбоев, испытаний и ошибок.

Применительно к Центральной Азии, Сангера и Сатыбалдиева выдвигают три ключевых аргумента. Во-первых, они отмечают, что глобальные державы – Соединенные Штаты, Китай и Россия – соперничают в использовании Центральной Азии для решения проблем в своей собственной экономике, а не проблем экономик стран Центральной Азии. Их стратегии влияют друг на друга, как противоречивым, так и взаимодополняющим образом, поскольку они все являются частью мировой капиталистической экономической системы. Во-вторых, эти «закрепления» отражают более широкие амбиции экономического и политического господства. Китай и Россия, в частности, пытаются оспорить экономическую гегемонию США. Действительно, характер участия великих держав в Центральной Азии свидетельствует о переходе от неолиберального, однополярного международного порядка к постзападному многополярному порядку. Однако этот сдвиг отнюдь не предполагает наступление антикапиталистической или даже антилиберальной стадии. Напротив, все эти глобальные державы весьма капиталистичны и не предлагают альтернативы капитализму. Кроме того, государства Центральной Азии, далеко не просто марионетки, проявляют прозорливость и активно пытаются вести переговоры с глобальными державами в привлечении и развитии ресурсов для решения своих собственных экономических задач. Это важно, потому что «закрепления», осуществляемые глобальными державами в регионе, отнюдь не рассматривают более важные проблемы возможных экологических кризисов или социальной (не)справедливости.

В своем исследовании Сангера и Сатыбалдиева сосредоточились на основных экономических проблемах Кыргызстана и Казахстана и попытках международных финансовых институтов разрешить их, поскольку глобальные державы осуществляют свои стратегии через эти институты. Например, Государственный департамент и Казначейство США входят в состав совета директоров Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка. МВФ и Азиатский банк развития (АБР) представляют США или западные державы. Российские интересы представляют Евразийский банк развития (ЕБР) и Российско-Кыргызский фонд развития (РКФР). Китай имеет влияние в таких финансовых институтах, как Азиатский инфраструктурный инвестиционный банк (АИИБ) и Фонд Шелкового Пути.

Неудивительно, что международные финансовые учреждения разрабатывают свои стратегии развития в соответствии с интересами, убеждениями и ценностями своих основных доноров, особенно в соответствии с их экономическими проблемами и потребностями. Сангера суммировал в следующих слайдах экономические модели трех глобальных держав: неолиберальная модель Вашингтонского консенсуса под руководством США; возглавляемый Россией Евразийский экономический союз (ЕАЭС), который образовался в последние пять лет; и возглавляемая Китаем Инициатива Пояса и Пути (ИПП), которому с недавних пор уделяется повышенное внимание.

Неолиберальная модель является самой старой и в настоящее время наиболее доминирующей стратегией, осуществляемой через МВФ, Всемирный банк, АБР, Международную финансовую корпорацию (МФК) и Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). По большому счету, они использовали «институциональное закрепление» для решения проблем экономического развития стран региона через дерегулирование торговли и финансов, либерализацию рынки и стимулирования потока товаров и услуг по всему региону, обеспечивая  доступ к природным ресурсам и потребительским рынкам стран региона для внешних участников. Западные институты также пытаются децентрализовать государственный сектор, чтобы улучшить его подотчетность и прозрачность. Их ключевые проекты в Центральной Азии включают предоставление инвестиций и кредитов для малого и среднего бизнеса и развитие банковского сектора, чтобы местные предприятия и домашние хозяйства могли иметь доступ к кредитам. Важно отметить, что прибыльные полумонополистические компании Запада имеют экономическое присутствие в регионе. Например, через Exxon-Mobil и Chevron США может извлечь выгоду, получив доступ к углеводородным ресурсам Казахстана, что будет поддерживать их гегемонию в регионе.

Тем не менее, за последние десять лет наблюдалась определенная неудовлетворенность этой моделью, особенно после кризиса 2008 года. Между тем Россия выступает за другую воображаемую конструкцию – ЕАЭС, поддерживаемый через ЕБР и РКФР. В то время как Вашингтонский консенсус пытается создать мир без границ для облегчения потоков капитала через национальные государства, ЕАЭС стремится создать границы для защиты отечественных отраслей от международной конкуренции. Эту стратегию можно назвать «скалярным закреплением», поскольку она фокусируется на конкретных сферах, таких как отрасли, ориентированные на экспорт. Кроме того, ЕАЭС продвигает валютный режим, свободный от доллара, в рамках экономического блока, чтобы противостоять продвижению долларовой гегемонии неолиберальной модели, поддерживающей мировой спрос на казначейские облигации США и, таким образом, позволяющей США иметь большие бюджетные и торговые дефициты. Такие «эмиссионные преимущества» позволили США участвовать в двух войнах за последние пятнадцать лет и осуществить последние существенные сокращения налогов.

Наконец, модель Китая стремится содействовать «пространственному закреплению» и переделать региональный ландшафт в свою пользу, ускорив торговые потоки за счет инвестиций в транспортную инфраструктуру. Китай пытается увеличить скорость и снизить стоимость торговли между Китаем и Европой и получить доступ к новым рынкам Ближнего Востока, Африки и Южной Азии. Таким образом, Китай пытается преодолеть свой кризис чрезмерного накопления капитала путем продвижения региональных связей. Подобно России, Китай также пытается противостоять гегемонии американской валюты и дедолларизировать регион путем заключения займов и соглашений в юанях вместо доллара.

Стратегии, используемые этими государствами, формируются частично событиями в прошлом, и частично – настоящим. Неолиберальная модель возникла в период с 1945 года по конец 1960-х годов в ответ на кризис атлантического фордизма (фордизм, названный в честь Генри Форда, является понятием современной экономической и социальной системы, основанной на индустрализированной и стандартизированной форме массового производства). В то время как в атлантическом фордизме заработная плата рассматривалась как доход, при неолиберализме заработная плата рассматривается как расход, откуда следует важность конкурентоспособности и доступа к развивающимся рынкам. Историческим кризисом, которая опустошила российскую экономику, является “шоковая терапия” 90-х, которая была проведена после распада Советского Союза. Более того, в отличие от акцента на финансовый сектор при неолиберализме, ЕАЭС способствует инвестициям в реальную экономику и стремится к росту, обусловленному экспортом. Китай пытается урегулировать свое чрезмерное накопление капитала, инвестируя в долгосрочные проекты. Таким образом, стратегии, которые эти глобальные державы развили в Центральной Азии, в значительной степени являются ответом на внутренние противоречия и кризисы их собственных капиталистических экономик.

Второй вывод состоит в том, что Казахстан и Кыргызстан не просто получали деньги из этих различных международных финансовых институтов, но старались воспользоваться их интересом, чтобы получить самые выгодные условия для своих стран. Кроме того, хотя эти финансовые учреждения находятся в конкуренции друг с другом и имеют несколько различающиеся акценты, они необязательно являются взаимоисключающими и имеют степень взаимодополняемости в своих инвестициях; они особенно сотрудничают в финансировании крупных проектов, таких как транспортная и энергетическая инфраструктура.

Другое важно общее, по словам  Сангеры, это то, что ни одна из этих основных глобальных держав не рассматривает более важные проблемы в регионе – возможность экологического кризиса и социальной несправедливости. Поэтому исследователь предложил другой тип «закрепления», который политические экономисты, работающие над вопросами окружающей средой, назвали «стратегией сокращения и сближения». Эта стратегия пытается убрать нацеленность на рост и обеспечить “де-рост”, например, чтобы каждая страна не превышала определенный процент выбросов углекислого газа, что должно привести к спаду или сокращению экономик в северном полушарии. Сангера также считает важным «закрепление социальной справедливости» через создание некоммерческих предприятий и рабочих кооперативов, таких как Мондрагонская корпорация, крупнейшая европейская федерация кооперативов работников, созданная в стране Басков в Испании.

Источник: Global Powers and Competing ‘Fixes’ in Central Asia

Иллюстрация: Плакат, изображающий президента США Уильяма МакКинли, держащего флаг США и стоящего на золотой монете (Wikimedia Commons).  Президент МакКинли подписал закон о золотом стандарте. Финансовая система, основанная на «золотом стандарте», была отменена Бреттон-Вудским соглашением.